Александр Васильев: «Поклонников индивидуального пошива вряд ли станет больше» (Журнал «Ателье» № 01/2011 (январь))

Александр Васильев – историк моды, декоратор интерьеров, сценограф, автор книг, телеведущий и коллекционер, преподает историю костюма и моды на четырех языках по всему миру. И поэтому кто, как не он, знает, какие изменения произошли в индустрии создания одежды за последнее десятилетие, что такое русский стиль и почему известность российских дизайнеров никак не выйдет за пределы собственной страны.

Александр Васильев

— Как вы оцениваете прошедшее десятилетие с точки зрения развития индустрии моды?

— Во-первых, мода прекратила существовать как национальная монополия. Глобализация привела к тому, что текстильная промышленность мира переместилась в Китай, отчасти – в Индию, в будущем к этим странам, думаю, добавится Бразилия. В то же время производство одежды, которое раньше было сосредоточено в странах с традиционно развитой индустрией моды – во Франции, Италии – за эти десять лет умерло. Что уж говорить о России, где закрыты почти все и текстильные, и швейные фабрики. Поэтому мода стала унифицирована и нивелирована.

— Как, на ваш взгляд, изменилась сама мода?

— Самое главное, что изменилось, – клиент. Женщина сегодня – это не та дама, что жила в ХХ веке. Не тот и нынешний мужчина. Мы до сих пор, говоря о моде или создавая ее, вольно или невольно рисуем себе образы рыцарей и принцесс. Но сегодня нет ни тех, ни других! Сегодня женщина заказывает убийство, а мужчина красит ресницы. И это феномен XXI века, который привел к рождению такого подвида, как метросексуалы. Эти мужчины уделяют много внимания фитнесу, маникюру, всевозможным переодеваниям, волосам – окраске, прическам... А на другой стороне столбовой дороги – женщина- водитель трактора, глава корпораций и женщина – член мафии. И мы понимаем, что грань между мужчиной и женщиной стирается не только в фантазиях, романах, кино – она стирается в реальной жизни.

— Российские дизайнеры успевают за этими изменениями, по-вашему?

В России много талантливых дизайнеров, но, к сожалению, на русскую моду никто в мире не смотрит как на рынок созидания, а только как на рынок потребления. И никогда иначе не посмотрят, у нас ведь есть нефть и газ для того, чтобы государство богатело. А в Италии и Франции нет ни нефти, ни газа, поэтому им приходится создавать одежду, а потом ее продавать. И они никогда не пустят на этот рынок ни одного русского дизайнера. Исключение составляет Дом моды IRFE. Он был основан во Франции в 20-е годы. прошлого века князем Феликсом Юсуповым и его женой, княгиней Ириной Юсуповой, давшими детищу свои инициалы. В кризис 1929 года IRFE умер, а не так давно банкир и дизайнер Ольга Сорокина вновь открыла легендарный Дом моды, и у них хорошие продажи предметов класса «люкс» в 22 странах мира. Однако дизайнеры там все французы, а товары производятся за границей. То есть Россия не может дать ни конкурентоспособную дизайнерскую мысль, ни качество производства.

— А даст ли когда-нибудь?

— Мой прогноз – пока нет. Ведь отношение к моде – это отношение к стране и стилю жизни. Мода живет только в тех странах, где стиль жизни имеет хорошую репутацию. Что вам приходит на ум при словах «японская мода»? Это японская кухня, высокие технологии и японская йена, правда же? Мы говорим «итальянская мода» – и все тут же вспоминают Рим, Венецию, Милан, больших художников… Мы говорим «русский стиль» – и в сознании всплывают понятия, которые с модой никак не связаны: водка, коррупция, убийства.

— То есть нужны новые мифы о России, которые помогли бы продвигать нашу моду?

— Вот именно! Есть такая вещь в психологии – ассоциативный ряд. И пока мы не поймем, что мода – это часть ассоциативного ряда каждой страны, никогда русская мода не выйдет за пределы страны. Русской модой начнут интересоваться только тогда, когда следом за ней будут вспоминать русское искусство, русский балет, прекрасную еду, гостеприимство, улыбки, стойкий рубль и замечательные города. Эта ассоциация была прочной в царской России, теперь – нет.

— Как исправить эту ситуацию?

— Только на правительственном уровне. Почему появилась бельгийская мода? Потому что правительство выделяло большие средства на пропаганду дизайнеров из Фландрии. Чтобы люди говорили: ну как же – Шарль де Костер, Тиль Уленшпигель, Босх, братья ван Эйки, Брейгель, Антверпен. У нас тоже есть, чем гордиться, у нас есть потрясающие Бородин, Мусоргский, Стравинский и Скрябин, но они не часть нашей жизни. Мы играем на популярном радио попсу, а не Чайковского.

— Что касается правительственного уровня. Кто, по-вашему, там самый стильный, для кого понятие «мода» не чуждо?

— Я не вижу там людей, кто бы одевался стильно, они все в дресс-коде. Нельзя быть стильным в дресс-коде. Они одеваются в красивые пиджаки и в дорогие марки, но они все одинаковые, не отличишь, кто после президентского ателье на Кутузовском, а кто в Brioni. И что тут обсуждать, они хорошо одеты, но безлико. У их женщин нет особенного дресс-кода, но нет и стиля.

— А из творческих людей кого вы считаете самым стильным?

— Ну, тут много таких – Рената Литвинова, Эвелина Хромченко, очень красивая Алена Ахмадулина, она вообще нравится мне как тип женской красоты. Тина Канделаки стильно одевается, Ксения Собчак тоже всегда хорошо одета.

— Кто вам помогает стильно одеваться, может, личный портной?

— У меня его нет. Обращался к портным много раз, никто не захотел мной заниматься, несмотря на то, что я медийное лицо, все-таки каждый день по телевизору показывают, да еще в передаче с говорящим названием «Модный приговор». Броши, шарфики – делают, а так, чтобы шить – нет. Много раз обмеряли, брали ткань – ничего не дождался.

— А сложности в чем? Может, вы слишком требовательный клиент?

— Откуда я знаю? Это их надо спрашивать. Поэтому одеваюсь я только в магазине.

— Как вы считаете, индивидуальный пошив когда-нибудь отомрет?

— На мелком, ремесленном уровне он будет существовать. Но больше народу, чем есть сейчас, туда не потянется. Наоборот, его станет еще меньше, ведь идет курс на стандартизацию фигуры. Вы же заметили, наверное, что раньше одежда была по размеру, а теперь мы переходим на усредненные medium, large, extralarge. Идея размеров отмирает и в будущем исчезнет совсем. А маленьких размеров уж точно не будет, все толстые стали, едим слишком калорийную пищу.

— Вкус русских в одежде изменился?

— Да, и в лучшую сторону, ведь теперь куда больший выбор одежды по сравнению с прежними годами. Появилось много информации о моде, один я выпустил 23 книги! Появилась возможность читать журналы о моде, смотреть телепередачи, есть специальные fashion-каналы. А главное – есть возможность путешествовать. Визу еще требуют, но люди стали больше ездить, смотреть, как одеваются в других странах. Все это развивает вкус к моде. Особенно подсели на моду русские женщины, мужчины – в меньшей степени. Да их в нашей стране вообще меньше, чем женщин, в отличие, от Норвегии, скажем. И чтобы привлечь внимание мужчин, русской женщине надо выделиться, в частности, одеждой.

— Какое место в вашей жизни занимает написание книг?

— Огромное, я им уделяю большое значение. При переиздании стараюсь устранять неточности, потому что иногда люди мне пишут: «Моего папу звали Николай Порфирьевич, а не Николай Петрович». Если для людей такие вещи имеют значение, я всегда исправляю. Как и неточности в датах, что тоже случается. Я же пишу книги один, рабов у меня нет. И я рад, что стал в этом деле монополистом, потому что нет ни одного историка моды в России, который бы выпустил столько книг. И какой резонанс – «Красота в изгнании» переиздана 12 раз! Но она и далась наиболее тяжело: материал для нее собирался в течение 10 лет. Это было трудно, но благородно – я работал с живой натурой, люди и события, в ней описываемые, еще были живы. Возьмись я за нее сейчас, пришлось бы собирать материалы по архивам.

— С какой своей книги вы посоветовали бы начать изучение истории моды?

— С книги «Я сегодня в моде», это самое простое чтение. Затем – «Этюды о моде и стиле» и «Судьбы моды». А потом уже «Русская мода», «Европейская мода»…

— Вы продолжаете работать как театральный художник?

— Не так давно выпустил в московском Театре оперетты мюзикл Александра Журбина «Цезарь и Клеопатра» с Герардом Васильевым в главной роли. Я сделал там декорации и костюмы. Следующая постановка – «Три мушкетера» в опере Тулузы, где я тоже делаю и декорации, и костюмы.

Выставка «Мода ар-деко», Рига, 2010 год (экспонаты из коллекции А. Васильева

— Что значило прошедшее десятилетие для вас лично?

— Это был скачок на большую высоту. Особенно благодаря популяризации книг, потому что в основном все они за эти десять лет и вышли. Ну и «Модный приговор» тоже многое сделал, потому что его смотрят русские по всему миру – и в Америке, и в Австралии, и в Грузии, и по всей Прибалтике… Это дает большие результаты лично для меня – возможность путешествовать, приобретать новую недвижимость, пополнять мою коллекцию старинных костюмов. Десять лет назад она составляла 3,5 тысячи единиц, а сейчас это 10 тысяч. Слава Богу, хранилище под Парижем пока вмещает мои сокровища.

— Каким вы видите будущее своей коллекции?

— Сетовать на ее судьбу вроде бы не приходится: она без конца выставляется. За эти десять лет побывала в Токио, Гонконге, Стамбуле, только что прошли выставки в Риге и Вильнюсе. В Москве в музее Зураба Церетели до середины января будет работать выставка «От мини до макси». Это мода 60-х годов, там выставлены исключительные вещи больших мастеров – Диора, Кардена, Шанель, Бальмена, Куррежа, Ирины Голицыной, Живанши…

Но больше всего на свете я желал бы создать в России музей моды, подобный тем, что есть в Париже, Лондоне, Барселоне, Мадриде, Венеции, других городах по миру. Но пока ничего не получается. Над идеей работал в свое время Валентин Юдашкин, выходил на Юрия Лужкова, но 18 лет его правления не хватило, чтобы решить дело. Это опять-таки наше отношение к моде. Как вы понимаете, иных уж нет, а те далече, и неизвестно, удастся ли возобновить переговоры с новым составом правительства Москвы. В любом случае это не будет их первоочередной задачей.

Индустрия Моды

• Дизайнеры и Дома моды

Статьи

• Статьи сайта ModaNews
• Статьи из специализированных журналов